ЦБ/ОО: Рубрика: "Писатели Анапы" Л.А.Катукова Из серии дорожных рассказов «Попутчики», рассказ "Синеморье"
…Все складывалось как нельзя лучше. Настроение было светлое, спокойное, под стать природе. Осень в этом году выдалась на редкость красивой, тихой, солнечной. Бабье лето царило в сибирских краях, щедро осыпая землю оранжевой листвой. Отдыхать в санатории Людмила Марковна согласилась по настоятельной просьбе старшего сына. Он видимо чувствовал состояние ее души и хотел помочь отвлечься от серого подавляющего города, от пенсионного безработного возраста…
Санаторий этот был расположен среди леса на берегу морской бухты, коими берег Обского рукотворного моря необычайно богат. Да и название его было уж очень романтичным – «Синеморье».
Людмила Марковна по образованию и в душе актриса, а по профессии режиссер, была очень романтично настроенной женщиной. Она мечтала, мечтала всю жизнь и это ожидание чуда было во всем ее облике: в голубых искрящихся глазах, в устремленной походке и в этом, одной ей, присущем умении одним взмахом руки укутывать себя краем вязаной шали. Шалей у нее было несколько, любимых, уютных с едва уловимым ароматом духов.
Вот и сейчас, собираясь после завтрака на утреннюю прогулку, она накинула поверх плаща свою любимую – голубую, крупной вязки шаль.
Спустившись по широким ступеням к берегу, она пошла по тропке к пристани, к синеющему, сквозь рыжие лиственничные ветви, морю. Берег в этом месте был пологий, песчаный, море неглубокое. К пристани вели мостки на листвяжных стойках-бревнах, темных и скользких. Лодки, прикрепленные к столбикам под номерами, тихо покачивались на воде. На берегу никого не было – не сезон. Никто не купался. Редкие отдыхающие проводили время за игрой в теннис, бильярд, а утром и вовсе сидели за книгой или возле телевизора.
Но Людмиле Марковне не сиделось и она, пройдя по мосткам к самому краю причала, остановилась, глядя вдаль. Конечно, это не Черное море и воздух не пахнет йодом и солью, но дымка вдали, за которой терялся и другой берег и, уж тем более горизонт, была великолепна, и интригующе заманчива.
Замечтавшись, она не заметила, как слева из-за выступа высокого берега неспешно выплыла большая белая яхта и подошла почти вплотную к пристани. Людмила Марковна вздрогнула от звука мужского голоса: «Чей это причал?» - весело прозвучал вопрос. Людмила Марковна, подняв глаза и как-то разом одним взглядом охватив и яхту и молодого человека на борту, вдруг вскрикнула от удивления. На нее совсем близко сверху из синевы смотрели до боли знакомые глаза. «Не может быть» - прошептала она и затем уже громче, но с придыханием спросила: «Виталя!? Это ты? А ведь я тебя семьдесят лет ждала…»
Шаль соскользнула с плеча. Но, не обращая внимания, женщина протянула руки вперед, к яхте и застыла радостно улыбаясь.
«Я не Виталий, я Михаил» - рассмеялся молодой человек и, обернувшись назад, крикнул: «Отец! Это к тебе. Вот повезло! Женщина здесь в ожидании, и уже - семьдесят лет!».
Людмила Марковна смутилась, подалась назад, но не уходила. А на голос сына из кубрика поднялся наверх пожилой человек и с любопытством уставился на женщину. Неловкая пауза была недолгой. Мужчина вдруг улыбнулся и спросил: «Ну что ж, тогда мы поднимаем паруса?».
Женщина рассмеялась и смущенно сказала «Простите, это Грин, и его Ассоль, и его Грей…» Но было поздно. Мужчина и его сын ловко расправили паруса на яхте и она предстала во всем своем великолепии. От восторга женщина, всплеснув руками, вскрикнула «Настоящий корабль! Но они не алые – паруса!» И снова, смутившись, виновато посмотрела на мужчину. Она узнала его сразу, а вот он пока не догадывался, кто эта женщина и просто подыгрывал ей, блистая богатством, галантностью, знаниями.
«Ну что ж» - ответил он – «тогда мы поплывем ставить алые паруса. Ждите нас»
И яхта, медленно поворачивая, стала отдаляться от берега. И женщина, боясь снова потерять его, которого ждала всю жизнь, крикнула вслед: «Я буду ждать тебя всю жизнь. Не исчезай, Ви-та-ля!!!»
Именно этот голос и этот крик достали его до самой глубины сердца, да так, что он вдруг осел на палубу, прижал одну руку к груди, другой слабо махнул, а яхта медленно удалялась от берега.
Женщина, опустив руки, стояла на причале и по ее щекам текли, конечно же, слезы… «Что поделаешь. Семьдесят лет это слишком серьезный повод для встречи»- горестно думала она, возвращаясь в санаторий.
Анапа-Красноярск, октябрь.
Санаторий этот был расположен среди леса на берегу морской бухты, коими берег Обского рукотворного моря необычайно богат. Да и название его было уж очень романтичным – «Синеморье».
Людмила Марковна по образованию и в душе актриса, а по профессии режиссер, была очень романтично настроенной женщиной. Она мечтала, мечтала всю жизнь и это ожидание чуда было во всем ее облике: в голубых искрящихся глазах, в устремленной походке и в этом, одной ей, присущем умении одним взмахом руки укутывать себя краем вязаной шали. Шалей у нее было несколько, любимых, уютных с едва уловимым ароматом духов.
Вот и сейчас, собираясь после завтрака на утреннюю прогулку, она накинула поверх плаща свою любимую – голубую, крупной вязки шаль.
Спустившись по широким ступеням к берегу, она пошла по тропке к пристани, к синеющему, сквозь рыжие лиственничные ветви, морю. Берег в этом месте был пологий, песчаный, море неглубокое. К пристани вели мостки на листвяжных стойках-бревнах, темных и скользких. Лодки, прикрепленные к столбикам под номерами, тихо покачивались на воде. На берегу никого не было – не сезон. Никто не купался. Редкие отдыхающие проводили время за игрой в теннис, бильярд, а утром и вовсе сидели за книгой или возле телевизора.
Но Людмиле Марковне не сиделось и она, пройдя по мосткам к самому краю причала, остановилась, глядя вдаль. Конечно, это не Черное море и воздух не пахнет йодом и солью, но дымка вдали, за которой терялся и другой берег и, уж тем более горизонт, была великолепна, и интригующе заманчива.
Замечтавшись, она не заметила, как слева из-за выступа высокого берега неспешно выплыла большая белая яхта и подошла почти вплотную к пристани. Людмила Марковна вздрогнула от звука мужского голоса: «Чей это причал?» - весело прозвучал вопрос. Людмила Марковна, подняв глаза и как-то разом одним взглядом охватив и яхту и молодого человека на борту, вдруг вскрикнула от удивления. На нее совсем близко сверху из синевы смотрели до боли знакомые глаза. «Не может быть» - прошептала она и затем уже громче, но с придыханием спросила: «Виталя!? Это ты? А ведь я тебя семьдесят лет ждала…»
Шаль соскользнула с плеча. Но, не обращая внимания, женщина протянула руки вперед, к яхте и застыла радостно улыбаясь.
«Я не Виталий, я Михаил» - рассмеялся молодой человек и, обернувшись назад, крикнул: «Отец! Это к тебе. Вот повезло! Женщина здесь в ожидании, и уже - семьдесят лет!».
Людмила Марковна смутилась, подалась назад, но не уходила. А на голос сына из кубрика поднялся наверх пожилой человек и с любопытством уставился на женщину. Неловкая пауза была недолгой. Мужчина вдруг улыбнулся и спросил: «Ну что ж, тогда мы поднимаем паруса?».
Женщина рассмеялась и смущенно сказала «Простите, это Грин, и его Ассоль, и его Грей…» Но было поздно. Мужчина и его сын ловко расправили паруса на яхте и она предстала во всем своем великолепии. От восторга женщина, всплеснув руками, вскрикнула «Настоящий корабль! Но они не алые – паруса!» И снова, смутившись, виновато посмотрела на мужчину. Она узнала его сразу, а вот он пока не догадывался, кто эта женщина и просто подыгрывал ей, блистая богатством, галантностью, знаниями.
«Ну что ж» - ответил он – «тогда мы поплывем ставить алые паруса. Ждите нас»
И яхта, медленно поворачивая, стала отдаляться от берега. И женщина, боясь снова потерять его, которого ждала всю жизнь, крикнула вслед: «Я буду ждать тебя всю жизнь. Не исчезай, Ви-та-ля!!!»
Именно этот голос и этот крик достали его до самой глубины сердца, да так, что он вдруг осел на палубу, прижал одну руку к груди, другой слабо махнул, а яхта медленно удалялась от берега.
Женщина, опустив руки, стояла на причале и по ее щекам текли, конечно же, слезы… «Что поделаешь. Семьдесят лет это слишком серьезный повод для встречи»- горестно думала она, возвращаясь в санаторий.
Анапа-Красноярск, октябрь.