Элегия
Береговая полоса
блестит на солнце, как монета.
О, как прекрасно место это,
не в силах слово рассказать.
Переговоры гальки, волн
и недовольных жизнью чаек,
что без скандала заскучали, –
я в эту звукопись влюблён.
Маяк, как гордый часовой,
скалу торжественно венчает
и отрицает все печали
своей работой вековой.
Ему нет дел до суеты,
пробежек, сиганий с обрыва.
Не до депрессий, нервных срывов,
когда ты с вечностью на ты…
И снова ласково волна
в объятьях камешки сжимает,
и время, истончаясь, тает,
и море пьёт его до дна.
***
Бархатное настроение
Опять внезапно кончился сезон.
Битком ползут последние составы,
везут людей, от отдыха усталых,
куда-то далеко, за горизонт.
В вагоне душном, сидя у окна,
мальчишка до свиданья машет морю.
Родители довольны, он расстроен –
не надышался радостью сполна.
Торжественные, благостные дни.
Все отмечают памятную дату:
здесь тоже враг хозяйничал когда-то
и шли кровопролитные бои.
Доносится раскат издалека,
потом другой. Гроза всё ближе, ближе.
На улицы с зонтами люди вышли,
и потекла цветастая река.
В те дни, что прорывается полог
из низких туч, приползших с побережья,
стартует фестивальный «Киношок»,
закончится, и снова свет забрезжит.
А море ещё тёплое, но в нём
совсем не то бурление, что летом.
Плюс двадцать – недоступная отметка
для тех, кто любит августа бульон.
Над городом витает лёгкий джаз…
Я так люблю сентябрьский милый бархат,
когда курорт созревшей дыней пахнет
и рвётся ввысь свободная душа.
Забыта до июня суета…
И жизнь течёт всё медленней и тише,
и движется к концу четверостишье.
Сбывается анапская мечта.